Переводческая деятельность И. А. Кашкина

Содержание
ВВЕДЕНИЕ …………………………………………………..…………
ГЛАВА 1 ТВОРЧЕСКИЙ И ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ И. КАШКИНА
1 Истоки писательской и переводческой деятельности И. Кашкина ……………………………….………………….……
2 Э. Хемингуэй в творчестве И.А. Кашкина: сравнительно-типологический анализ ………………………..…….…….…
ГЛАВА 2 КАШКИН – ПЕРЕВОДЧИК И ПИСАТЕЛЬ
1 Теория стиля в творчестве И. Кашкин ……………………
2 Роман И. Кашкина «Эрнест Хемингуэй» …........................
ЗАКЛЮЧЕНИЕ ………………………………………………………...…...
Список использованной литературы..….………………………..…..….....
ГЛАВА I ТВОРЧЕСКИЙ И ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ И. КАШКИНА

1 Истоки писательской и переводческой деятельности И. Кашкина


Жизненный и творческий путь И.А. Кашкина был целеустремленным и цельнооформленным. Оба качества можно утверждать с достаточно высокой степенью уверенности. Он одинаково хорошо владел всеми видами деятельности, которыми занимался, всегда проявлял в них высокий уровень профессионализма. У него не было метаний из стороны в сторону в поисках «своего лица», «своего почерка», «своего стиля».
Уже в 23 года он избрал свою стезю – он начал преподавать английскую литературу, стилистику и литературный перевод в Брюсовском институте. Это и есть та отправная точка его пути. С этих пор наука, писательство и перевод стали основными видами его деятельности на всю жизнь. В совмещении этих трех видов деятельности, как нам кажется, наука стала тем вектором, и параметром, которые помогали ему синтезировать свой трехсторонний опыт и глубоко осмыслить каждый из них.
Как отмечает Е. Гусева, «Особенностью таланта Ивана Александровича было сочетание научного исследования произведений того или иного писателя - с художественным переводом их» [ ]. Как видим, наше предположение подтверждается циклами его пути и оценками критиков и литературоведов.
В своей книге о Хемингуэе, воссоздавая образ знаменитого писателя, И. Кашкин писал: «Но Хемингуэй рано осознал себя человеком пишущим, не литератором, и еще не писателем, а просто тем, кто не может не закрепить на бумаге свое восприятие мира, не может не делиться им с другими» [ ]. И. Кашкин, как известно, рано занялся изучением творчества Э. Хемингуэя. Можно сказать, что это исследование пронизывает всю его жизнь, и его ощущение великого писателя оправданно и логично. Однако, как бы ни были слова И. Кашкина объективны, нам кажется, они отражают суть самого его творчества.
Теоретические воззрения И. Кашкина на искусство художественного перевода, их воплощение в собственной переводческой практике непосредственно являются продолжением классической науки о переводе XIX века. Наука о художественном переводе всегда была тесно связана с практикой переводческого искусства. Ведущие теоретики в области переводоведения нередко являются также известными литературными переводчиками, что присуще и творчеству И. Кашкина-переводчика. Начало этой традиции в России заложено переводчиками XIX в. Они заложили традицию сопровождения своих переводов, переложений, переделок с других языков различного рода предисловиями, обращениями к читателю, пояснениями и комментариями. Это же качество выделяет все переводы Ивана Кашкина. Занимаясь переводами произведений Чосера, Суинберна, Стивенсона, Конрада и других писателей и поэтов Америки и Англии, И. Кашкин всегда сопровождал свои переводы научными разработками, небольшими заметками, публикациями по их творчеству. Это помогало И. Кашкину пристально вглядываться в стилевые особенности каждого из переводимых им произведений каждого из зарубежных писателей.
Однако в XX в. теоретики перевода в целом скептически отнеслись к опыту теоретических исследований литературных переводчиков-практиков. Как отмечает И.В. Баканова, «именно по этой причине практически отсутствуют теоретические исследования воззрений переводчиков-практиков на искусство перевода» [ ]. Говоря об этом, исследовательница тут же оговаривает: «однако следует уточнить: речь идет о тенденции, а не о частных случаях, выражающихся в редких и небольших по объему публикациях» [ ].
Свою книгу об Э Хемингуэе И. Кашкин начинает с освещения истоков и корней его творческой биографии – среды, в которой он вырос, и которая нашла отражение во многих книгах американского писателя. Работу о самом И. Кашкине, как нам кажется, тоже необходимо начинать с применения его методов исследования, т.е. выяснения истоков его творчества, чтобы глубже понять и постараться осветить особенности его теоретических взглядов, невзирая на его собственное признание о том, что он только практик.
Есть в этом его утверждении немалая доля истины. Действительно, И.А. Кашкин пишет только о том, что знает, как и его любимый Э. Хемингуэй. Одним из принципов художественной правды является, как признает сам И. Кашкин, положение о том, что «закреплять писателю надо не то, что принято видеть, и не так, как принято описывать, а то, что сам он видел и пережил, и так, как сам понял» [ ] (курсив наш – Жунусова Д.).
Это замечание И. Кашкина объясняет принципы освещения им творчества Э. Хемингуэя, А. Бирса, Э. Колдуэлла, Д. Чосера, Г. Честертона и других писателей Америки и Англии, о которых он писал. Он писал о том, что сам видел, пережил, понял. Во всех своих работах И. Кашкин твердо придерживался критерия целостного анализа личности, творчества в аспекте общественно-социальных событий. Это помогало ему проникать в сущность тех процессов, которые происходили в душе и судьбе каждого из конкретных писателей.
Такой подход, на наш взгляд, имеет двойное преимущество. С одной стороны, создает возможность осознания влияния внешней среды на творчество данных писателей (в частности, Э. Хемингуэя). С другой стороны, эти научные экскурсы, проведенные И. Кашкиным, позволяют восстановить и установить такое же влияние на творческие истоки самого Кашкина, и как переводчика, и как писателя, и как исследователя. Все, что выдвигается им в качестве параметров художественного творчества, характеризует, прежде всего, его самого, его подходы, его мысли и рассуждения, его жизненный и творческий опыт. В этом отношении можно смело говорить о тех писателях и личностях, которые сформировали мировоззрение И. Кашкина – А. Пушкине, Э. Хемингуэе и других, которые были так ему близки. Нам кажется, что именно их личности и их творчество и можно считать истоками его творчества.
В теории перевода И.В. Кашкин разрабатывал концепцию «реалистического перевода», начатую А.С. Пушкиным. Во всех своих работах, посвященных проблемам перевода, И. Кашкин выступает против буквализма, который настолько искажает оригинал, что делает его не только непонятным, но и неузнаваемым. В переводе главное переводить не фразу, не слово, а весь контекст, всю целостность текста.
Таким образом, переводческая деятельность требует особого склада психики.

2 Э. Хемингуэй в творчестве И.А. Кашкина:
сравнительно-типологический анализ


.А. Кашкин исследовал истоки и традиции издания переводной литературы в России. Он отмечал, что каждая национальная литература утверждает свою традицию восприятия и усвоения иностранной литературы. Для русской литературы отправной точкой в этом отношении стали литературы Болгарии и Византии. Целиком рукописная древнерусская литература начинается с переводов. Переводы в XI-XII вв. в ряде случаев предшествовали созданию того же жанра. «В целом Русь стала читать чужое раньше, чем писать свое». В Древней Руси восприятие чужой культуры было активным, творческим, стимулировало возникновение оригинальной литературы.
Исследуя истоки русской литературы, И. Кашкин делает много новый выводов и фактов. Так, он обратил внимание на то, что с принятием христианства на Руси значительная часть книг - и, в частности, богослужебных - была привезена из Болгарии. В те времена еще не произошла дифференциация русского языка, потому грамматический строй и словарный состав русского и старославянского языков были настолько близки, что старославянский воспринимался не как иностранный язык, а всего лишь как язык более книжный. Русь смогла использовать уже готовый старославянский кириллический алфавит. Болгарские книги, будучи формально «иноязычными», по существу не требовали перевода. Отдельные черты болгарского морфологического строя, как и часть лексики старославянского (древнеболгарского) языка, вошли в систему древнерусского языка как одна из его разновидностей.
Одновременно осуществляются переводы непосредственно с греческого. При рассмотрении вопроса о взаимовлиянии литератур Византии, Болгарии и Древней Руси правильнее говорить не о влиянии, а о своеобразном процессе трансплантации литературы одной страны в другую, т.е. о переносе византийской литературы на русскую почву.
До принятия христианства в Древней Руси не существовало литературы. На первых порах после принятия христианства византийская литература – непосредственно или через болгарское посредство была просто перенесена на Русь, трансплантирована. Однако этот перенос не был механическим: книги не просто переводились или переписывались, они продолжали свою литературную историю: создавались новые редакции произведений, их сюжет изменялся, первоначальный язык перевода русифицировался. Особенно это касалось произведений светского повествования и исторических. Сочинения отцов церкви или библейские книги в большей степени сохраняли свой канонический текст.
Явление трансплантации оказалось очень прогрессивным, так как в короткий срок Русь получила литературу с разветвленной системой жанров, литературу, представленную десятками и сотнями памятников. Через несколько десятилетий после начала этого процесса на Руси начался второй этап усвоения трансплантированной литературы. По образцу переводных памятников стали создаваться свои, оригинальные произведения.
На самом раннем этапе формирования жанров переводной литературы в Древней Руси, по мнению И. Кашкина, наиболее важен период XI-XIII веков.
Отдельные книги Ветхого и Нового заветов стали известны в славянских переводах уже в Киевской Руси. Наиболее широкое распространение получили книги Нового завета (например, Остромирово евангелие, переписанное в 1056-1057 гг. для новгородского посадника Остромира) и Псалтырь, который состоял из 150 псалмов – молитв и гимнов, их авторами церковная традиция считает в основном царя Давида. По косвенным данным можно установить, что в хронографический свод середины XII века вошли все книги «Пятикнижия Моисея», книги Иисуса Навина, Судей, книги Царств и отрывки из некоторых других ветхозаветных книг.
В древнерусской, как и в любой другой средневековой христианской, литературе большим авторитетом пользовалась патристика – сочинения римских и византийских богословов III-XI вв., почитавшихся как «отцы церкви». В этих сочинениях обосновывались и комментировались догмы христианской религии, велась полемика с еретиками, излагались основы христианской морали.
На Руси широко распространились сочинения выдающегося византийского проповедника Иоанна Златоуста, авторитетом пользовались также сочинения византийского проповедника Григория Богослова, Василия Кесарийского, автора популярной в средневековье книги «Шестоднев», Афанасия Александрийского, борца за догматы православия, и др. Патриотическая литература сыграла важную роль в формировании этических идеалов новой религии.
Также воспитывали и наставляли в христианских добродетелях и памятники другого жанра –жития святых, агиография. Спрос на жития, как подчеркивает И. Кашкин, обеспечивался остросюжетным повествованием. Чудеса, творимые святыми, описывались в житиях с яркими и детальными подробностями.
В Киевской Руси были переведены многие византийские жития. Сохранились списки или ссылки русских авторов на жития Алексея, Человека Божия, Евстафия Плакиды, Василия Нового, Саввы Освященного, Ирины, Антония Великого, Феодоры и др.
В средневековой письменности широкое распространение получили апокрифы – легенды о персонажах библейской истории (пророке Иеремии, «Хождение Агапия в рай», «Хождение Богородицы по мукам» и др.). Апокрифы привлекали обилием чудес, фантастики, экзотики. Они одновременно удовлетворяли не только литературные, но и богословские интересы. В них ставились вопросы о будущем мира, о судьбе человека после его смерти и т.д.
Среди первых переводов и первых книг, привезенных на Русь из Болгарии, были и византийские хроники - произведения историографии, излагающие всемирную историю. Особенно большую роль в развитии оригинального русского летописания сыграла «Хроника Георгия Амартола», составленная византийским монахом. Оно помогало развивать русскую речь, лексику, так как одно и то же греческое слово может передаваться целой серией синонимов: домысел, домышление, замышление, мысль, помысел, размышление, разум, разумение, смысл, ум, чувствие и т.п. Эта богатая старославянская синонимика переходила в русский язык, взаимодействуя с исконно восточнославянскими словами, образуя новые синонимические ряды.
Годы монголо-татарского нашествия не были, по мнению И. Кашкина, столь жестокими и ограничивающими развитие русской культуры и литературы. Скорее, наоборот, они способствовали уравновешивали связи Руси с западными центрами культуры вхаждением в нее восточной культуры и литературы. Характерные для восточной литературы новые литературные средства – гиперболизация и положительных, и отрицательных начал, возбуждали у читателя чувство восхищения перед разнообразием и чудесами мира и одновременно создавали тревожное настроение ничтожности простого смертного перед лицом неизвестности и поджидающих опасностей. Таково, например, «Сказание об Индийском царстве».
Переводные повести были произведениями беллетристики, сходными по построению со светской художественной прозой нового времени. Из числа переводных повестей, появившихся на Руси во второй половине XV в., в первую очередь следует назвать Сербскую «Александрию» - «высокий» рыцарский роман о жизни и приключениях Александра Македонского. В тот же период на Русь проникает ряд памятников комического характера. Одним из первых образцов такого жанра были сказания о Соломоне и Китоврасе.
После середины XV века и в первой четверти XVI в. возникает период, получивший название «Великого века перевода» под покровительством Елизаветы Первой в Англии и «Золотого века перевода» во Франции. На Руси в это время разворачивается деятельность Максима Грека - публициста, философа, богослова и переводчика, ставшего создателем первой на Руси школы переводчиков.
В период Смутного времени происходит культурная переориентация России. Теперь главным становятся контакты с Украиной, Белоруссией, Польшей. Следствием Брестской церковной унии 1596 г. была эмиграция украинских и белорусских интеллигентов в Москву. Они работали на Московском печатном дворе, переводили с греческого и польского. В репертуаре переводной письменности польские памятники очень скоро начинают безраздельно преобладать. Польская литература играет роль литературы-посредницы: именно через нее входят в русский обиход темы и персонажи европейской культуры.
XVII в. принес в Россию жанр рыцарских романов, причем интерес к ним постоянно возрастал. Как правило, рыцарские романы переводились с польского. К исключениям относится «Повесть о Бове королевиче» - сказание о подвигах рыцаря Бово д'Антона. Эта книга, первоначально переведенная в XVI в. с итальянского на сербохорватский язык, была в том же XVI веке пересказана по-белорусски. Белорусская версия и стала основой русского варианта и в течение двухсот лет до начала XX в., это произведение расходилось в бесчисленных лубочных изданиях. Одновременно шел интенсивный процесс переработки и русификации текста.
Знаменательный количественный и качественный скачок в становлении и развитии отечественного перевода происходит в эпоху Петра Великого. Существенное отличие Петровской эпохи от предшествующего периода заключалось в том, что переводы выполнялись с западноевропейских языков, минуя польское посредство.
Именно тогда издание переводной литературы становится частью «общегосударственного дела». Бурное развитие науки и большая нужда в изданиях научных книг обусловили существенный подъем переводческо-эдиционной деятельности. Издаются переводы учебников, естественнонаучных книг, книг по военному делу, кораблестроению и фортификации. В то время становятся известными книги новейших естествоиспытателей - Кеплера, Коперника, Галилея, Ньютона, Локка, Гоббса, Лейбница и др.
Переводческое дело впервые приобретает систематичность и требует вмешательства государства. Сам император, выражая недовольство по поводу плохого качества многих переводов, формировал предъявляемые к переводчикам требования и наставлял их: надо «остерегаться, дабы внятнее перевесть, и не надлежит речь от речи хранить в переводе, но точно сенс выразумев, на свой язык уж так писать, как внятнее». При подготовке к изданию переводных книг трудности перевода специальных терминов были практически непреодолимы, так как таких слов в русском языке того периода практически не было. Проблема была столь остра, что государство вынуждено было издать специальный указ, который гласил: «Для переводу книг зело нужны переводчики, особливо для художественных, понеже никакой переводчик, не имея того художества, о котором переводит, перевесть то не может; того ради заранее сие делать надобно таким образом: которые умеют языки, а художеств не умеют, тех отдать учиться художествам, а которые умеют художества, а языку не умеют, тех послать учиться языкам... Художества же следующие: математическое... механическое, хирургическое, архитектур цивилис, анатомическое, ботаническое, милитарис и прочие тому подобные» (Указ от 23 января 1724 г.).
Этот конкретный документ требовал, чтобы переводчик, работая с книгой, вынужден был глубоко изучить предмет, отрасль знания, тематику, которые в этой книге рассматриваются. Следует упомянуть о переводческой и издательской деятельности Федора Поликарпова-Орлова, который во времена петровских преобразований возглавлял Московский печатный двор и Синодальную типографию. Ф. Поликарпов являлся автором славяно-греко-латинского «Лексикона».
В послепетровскую эпоху практически все видные деятели русского классицизма - М.В. Ломоносов, А.П. Сумароков, В.К. Тредиаковский, А.Д. Кантемир, Г.Р. Державин – занимались теорией и практикой переводческой деятельности.
Перу А.Д. Кантемира принадлежат переводы из античных поэтов и перевод книги Фонтенеля «Разговоры о множестве миров», где в популярной форме отстаивалась гелиоцентрическая система. Свой перевод Кантемир сдал в Академию наук в 1730 г., но напечатан он был только через 10 лет, а в 1756 году по решению Синода как «богопротивная книжичища», полная «сатанинского коварства», подвергнут конфискации. В период ослабления реакции перевод был издан еще дважды. Перевод этой книги положил начало разработке научной терминологии. Кантемир ввел такие термины, как начало (принцип), понятие (идея), наблюдение, плотность, вихри и др.
С именем В.К. Тредиаковского связано появление в 1730 г. первого печатного произведения художественной литературы на русском языке. Это был перевод-переделка романа французского писателя Поля Тальмана «Езда в остров любви». Переводческая деятельность М.В. Ломоносова в основном проявилась на уровне языковой практики - в принадлежащих его перу художественных и научных сочинениях. В журнале А.П. Сумарокова «Трудолюбивая пчела» публикуются его переводы фольклора сибирских народов.
В России XVIII столетия перевод еще не выделяется из литературного творчества авторов. Сами же выполненные переводы считаются оригинальными литературными произведениями.
Важной вехой в становлении отечественной переводческой школы стало творчество В.А. Жуковского. В первую очередь следует отметить, что при переводе немецких баллад поэт пользовался исключительно тем методом, который впоследствии будет охарактеризован как «перестраивающий». Немецкая обстановка в балладах Жуковского переносится на русскую почву. Изменениям подвергаются имена и бытовые реалии. Однако, когда В.А. Жуковский обращается к «Одиссее» Гомера, он полностью «растворяется» в оригинале. Подобный подход характеризуется как «воспроизводящий» метод перевода.....