Внешняя политика Россий при Александре II

Содержание
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА РОССИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА
1.1.ОТМЕНА НЕЙТРАЛИЗАЦИИ ЧЕРНОГО МОРЯ.
1.2.ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ РОССИИ ПОСЛЕ ФРАНКФУРТСКОГО МИРА(1873-1876 ГГ.)
ГЛАВА 2. ПОЛИТИКА РОССИИ НА БАЛКАНАХ
2.1. РУССКО-ТУРЕЦКАЯ ВОЙНА.
2.2. ВОЗОБНОВЛЕНИЕ СОЮЗА ТРЕХ ИМПЕРАТОРОВ.
2.3. ФРАНКО-РУССКИЙ СОЮЗ.
ГЛАВА 3. ЭПОХА ПРЕОБРАЗОВАНИЙ АЛЕКСАНДРА II
3.1. РУССКОЕ ОБЩЕСТВО ЭПОХИ РЕФОРМ
3.2. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА АЛЕКСАНДРА II И РАЗВИТИЕ РОССИЙСКОЙ ВЕЛИКОДЕРЖАВНОСТИ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность данной работы. В середине XIX в человечество потрясено целой серией критически важных событий. В обоих полушариях небывало масштабные войны уносят небывало огромное число жизней, и как дань за это люди обретают долгожданные последствия. В Америке после братоубийственной Гражданской войны 1861-1865 гг. упраздняется ставшим традиционным рабство. В России после кровопролитной изнурительной Крымской войны 1853-1856 гг. наступает серия небывало глубоких реформ, венчаемая отменой ставшего традиционным крепостного права.
37-летнему Александру II (1818-1881), сыну императора Николая 1, удалось устами канцлера А.М. Горчакова односторонне аннулировать ограничительные статьи Парижского трактата 1856 г., а после Лондонской конференции 1871 г. укрепить позиции России в черноморской акватории. Годы "либерального царствования" Александра II отмечены активностью российской дипломатии на Востоке. В 1858 г. по Айгуньскому договору с Китаем к России возвращается левобережье Амура, а в 1860 г. по Пекинскому договору к ней отходит Уссурийский край. На этих землях основаны Владивосток, Хабаровск, Благовещенск и др.
У континентальной Российской империи, в отличие от морских (Британская, Голландская и др.), имелось единственное заморское владение - Аляска. Она принадлежала царю со времени открытия Америки русскими с запада, через тихоокеанские просторы, 250 лет спустя после Колумба, высадившегося через Атлантику. Россия всегда дорожила связями с США - и в годы их борьбы за независимость от британской короны, и в годы Гражданской войны 1861-1865 гг., - а тем более нуждалась в их нейтралитете и давлении на Англию в свете российско-турецких антагонизмов 70-х годов XIX века. Имели место и меркантильные соображения. В итоге в 1867 г. Александр II продал американскому правительству Аляску с Алеутскими островами за 7,2 млн. долларов. В 1875 г. Россия обменяла с Японией Курильские острова, получив за них южную часть Сахалина, где царь собирался разместить новую каторгу.
Продвижение в Среднюю Азию мотивировалось в частности возросшим спросом на хлопок, ибо поставки из США оказались парализованы войной между Севером и Югом. В 1864 г. царем был взят Чимкент, а год спустя - Ташкент. Возникло Туркестанское генерал-губернаторство. В 1868 г. к России присоединились Кокандское ханство и Бухарский эмират, взят Самарканд. В 1873 г. присоединено Хивинское ханство, в 1884-1895 гг. - Туркмения и горные районы Памира. Присоединенные земли быстро осваивались - там строились хлопкоочистительные предприятия, железные дороги (Красноводск - Андижан).
Еще с конца ХVII столетия Россия оказалась в русле одного из наиболее мощных и жизнеспособных цивилизационных потоков - из Европы вдоль широт пояса умеренного климата. Америка приняла первых эмигрантов-переселенцев с британских островов. Петр Первый, побывав на Западе со своим "великим посольством", положил начало североевразийской модернизации. С тех пор последовало распространение системы христианских ценностей европейского Возрождения: американцами - в западном направлении, от Нью-Йорка через весь континент на Дальний Запад вплоть до Сан-Франциско, Сиэтла и Анкориджа на Аляске, а русскими - в восточном направлении, от Москвы и Санкт-Петербурга за Урал через среднеазиатские и сибирские просторы на Дальний Восток и далее вплоть до Анкориджа на Аляске, Сиэтла и Сан-Франциско.. Эти два встречных цивилизационных потока, одинаковые по своей сути, соприкоснулись примерно по "поясу времени" в Тихом океане - мирно, бесконфликтно и даже взаимоуважительно. Примечательно, что в ходе этого культурно-хозяйственного освоения земель и Россия и США не грабили регионы своей экспансии, а давали им то, чем располагали сами. Для русских и американцев это было естественно - их страны обладали обширными территориями и многочисленным населением. В этом заключается принципиальное отличие всей политики России и США от практики классических колонизаторов - испанских и голландских, от колониальных традиций Британской империи, германского опыта или многотысячелетнего цивилизационного наследия восточных деспотий.
ГЛАВА 1. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА РОССИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА
1.1.ОТМЕНА НЕЙТРАЛИЗАЦИИ ЧЕРНОГО МОРЯ.
Поражение России в Крымской войне ослабило ее позиции в Европе. Она утратила руководящую роль, которую играла на континенте длительное время после Венского конгресса. В Европе сложилась так называемая «крымская система», основой которой был англо-французский блок, направленный против России. Самым тяжелым условием Парижского мира были статьи о нейтрализации Черного моря. России и другим черноморским странам запрещалось иметь там военный флот и строить прибрежные оборонительные сооружения. Нейтрализация Черного моря значительно ухудшала положение России, так как создавала постоянную угрозу безопасности ее южного побережья. В случае возникновения войны, заручившись согласием султана, западные державы могли беспрепятственно ввести в Черное море свои военные корабли.
Было поколеблено и влияние России на Балканах, где ее право на преимущественное покровительство христианским народам заменялось коллективными гарантиями. С утратой Бессарабии российская граница отодвигалась от Дуная. Ухудшилось положение России на Балтике (демилитаризация Аландских островов, антирусский договор Англии и Франции со Шведско-Норвежским королевством 1856 г.).
Наконец, с крахом во время войны Священного союза Россия оказалась в состоянии дипломатической изоляции. Столь неблагоприятная ситуация требовала решительного поворота во внешней политике страны. Это, в свою очередь, диктовало смену руководства Министерством иностранных дел, которое 15 апреля 1856 г. возглавил А.М. Горчаков. Новый министр был проникнут сознанием ответственности за отстаивание государственных интересов России, понимая их в помещичье-буржуазном смысле. Он сознавал, что отсталость страны побуждает обратить особое внимание на решение внутренних проблем. Горчаков сочетал приверженность принципам самодержавия с умеренно-либеральными воззрениями. В отличие от многих царских сановников, ему было чуждо высокомерное отношение ко всему русскому. Уже современники отмечали, что Горчаков порвал со старыми «принципами» и «традициями» и в значительной степени отошел от дворянско-династической политики Николая I. Новое направление внешней политики было обосновано министром в докладе Александру II и изложено в известном циркуляре от 21 августа 1856 г., направленном в российские посольства и миссии при европейских государствах. В нем подчеркивалось желание российского правительства посвятить «преимущественную заботливость» внутренним делам, распространяя свою деятельность за пределы империи, «лишь когда того безусловно потребуют положительные пользы России» .
Отказ от прежней активной роли на континенте носил, однако, временный характер, на что недвусмысленно намекала следующая фраза циркуляра: «Говорят, Россия сердится. Нет, Россия не сердится, а сосредоточивается», то есть собирается с силами Не меньшее значение имело намерение проводить впредь «национальную» политику, не жертвуя интересами России во имя чуждых ей политических целей. Речь шла об отказе - ради «пользы своих народов» - от целей Священного союза .
Наконец, отмечалось, что Россия стремится «жить в добром согласии со всеми правительствами», то есть отбрасывалась прежняя почти постоянно подчеркиваемая враждебность к правительствам «незаконного» или революционного происхождения.
В начале 70-х годов обстановка в Европе еще больше обострилась. Разбив Австрию, Пруссия готовилась начать войну против Франции. А. М. Горчаков продолжал проводить осторожную политику. Однако он не собирался чинить препятствий Пруссии. Ведь торжество Наполеона III могло закрепить ограничительные условия Парижского трактата. Незадолго до франко-прусской войны царь еще раз подтвердил Бисмарку свое обещание: в случае вмешательства Австро-Венгрии Россия выдвинет к ее границе трехсоттысячную армию и, если понадобится, даже «займет Галицию». В августе 1870 года Бисмарк, в свою очередь, сообщил в Петербург, что Россия может рассчитывать на поддержку в пересмотре Парижского трактата. «Мы охотно сделаем для нее все возможное» , - уверял он.
В ходе войны французская армия потерпела катастрофическое поражение, которое коренным образом изменило политическую обстановку в Европе. Внимание Англии и Австрии было приковано к конфликту. Наступил момент, когда Россия могла приступить к решению своей важнейшей внешнеполитической задачи. Горчаков заявил царю, что пора возбудить вопрос о «справедливом требовании» России. Одновременно с требованием отмены нейтрализации Черного моря министр (в чем его поддержали Н. П.Игнатьев и некоторые другие государственные деятели) считал возможным поставить вопрос о возвращении России Южной Бессарабии. 19 октября 1870 г. циркуляр Горчакова о решении России не соблюдать часть статей Парижского трактата был направлен в российские посольства для вручения правительствам государств, подписавших этот договор. Момент для заявления был выбран исключительно удачно. Главный «гарант» Парижского трактата - Франция потерпела военный разгром, Пруссия обещала поддержку, Австро-Венгрия не рискнула бы выступить против России из опасения подвергнуться новому нападению Пруссии. Оставалась Англия, которая всегда избегала единоличных военных действий.
В своем циркуляре Россия заявляла, что Парижский договор 1856 года неоднократно нарушался державами, подписавшими его. Трактат ставил Россию в несправедливое и опасное положение, так как Турция, Англия и Франция сохраняли право содержать свои военные- эскадры в Средиземном море. Появление в военное время с согласия Турции иностранных судов в Черном море «могло явиться посягательством против присвоенного этим водам полного нейтралитета» и делало Причерноморское побережье открытым для нападения. Поэтому, отмечалось в циркуляре, Россия «не может долее считать себя связанной» положениями трактата, которые ограничивают ее суверенные права и безопасность на Черном море. В то же время царское правительство заявляло о намерении соблюдать все остальные пункты Парижского договора .
Главной заботой Горчакова стало закрепление объявленного в циркуляре освобождения России от обязательств по нейтрализации Черного моря. В ответных нотах, разосланных всем европейским правительствам, канцлер старался найти убедительные аргументы для каждой державы и соглашался на созыв международной конференции. Она открылась 5 января 1871 г. в Лондоне. 1 марта 1871 г. была подписана Лондонская конвенция, которая отменила все ограничения для России, Турции и других прибрежных стран на Черном море.
Отныне Россия могла содержать там военный флот и строить военно-морские базы. В мирное время проливы признавались закрытыми для военных судов всех стран (с предоставлением султану права открывать их для кораблей дружественных и союзных держав в специальных целях поддержания постановлений Парижского трактата 1856 г.).
Отмена унизительных статей Парижского трактата явилась крупным успехом русской дипломатии. Общественное мнение России справедливо приписывало этот успех Горчакову. Это настроение хорошо выразил поэт и дипломат Ф. И. Тютчев: Да, Вы сдержали Ваше слово - не двинув пушки, ни рубля. В свои права вступает снова Родная русская земля.
Победа России на конференции укрепила ее международные позиции. Отмена нейтрализации Черного моря упрочила безопасность южных границ государства, способствовала экономическому развитию страны, прогрессу и во внешней торговле и ускорила освоение Новороссийского края.
1.2. ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ РОССИИ ПОСЛЕ ФРАНКФУРТСКОГО МИРА(1873-1876 ГГ.)
Франкфрутский договор не ослабил давней франко-германской вражды. Наоборот, он значительно ее усилил. Франция не могла примириться с навязанными ей условиями грабительского мира. Если уже в 1870 г. германское вторжение оказалось легко осуществимым, то с потерей Лотарингии германская угроза ещё более приблизилась к Парижу.
Словно дамоклов меч нависла над Францией опасность нового немецкого нашествия и вызывала стремление к реваншу. Правда, в 1871 г. серьёзным французским политикам было ясно, что на ближайшие годы Франция нуждается в мире: страна была слишком ослаблена, чтобы вновь начинать войну. Не только Тьер, которого упрекали в пресмыкательстве перед Бисмарком, но и его противники слева, не исключая Гамбетты, равно как и его оппоненты справа вроде де Бройля и Деказа, не думали, что в скором времени Франция сможет с шансами на успех начать новую войну против Германии. После опыта 1870 г. для всякого здравомыслящего француза было очевидно, что вообще лучше не тягаться с Германией один на один, без союзников. Не подлежало сомнению, наконец, и то, что, пока Франция не восстановила своих вооружённых сил, с ней никто не захочет заключать союз. Итак, французы не помышляли о развязывании войны. Но все французские политики в 70-х годах сходились на том, что Франция должна как можно скорее восстановить свои силы и обзавестись союзниками. Она должна быть готова встретить во всеоружии всегда возможное новое нападение восточного соседа. Так смотрел на дело и Тьер, который нёс тогда ответственность за внешнюю политику Франции и слыл сторонником мирных отношений с Германией. В 1872 г. Тьер в следующих словах изложил свой взгляд на этот вопрос: «Если в Европе возникнет конфликт... -писал он, -то будет вполне естественным, что мы захотим использовать представившийся случай». В ожидании такого момента Франция, по мнению Тьера, должна восстанавливать свою армию и подготовлять почву для будущих союзов. И Тьер и наиболее крупные его преемники на посту руководителей французской внешней политики - герцоги де Бройль и Деказ - в качестве будущих союзников Франции представляли себе и Австрию и Англию, но в первую очередь Россию. «Мы знаем, - писал Ж. Фавр, министр иностранных дел в правительстве Тьера, - насколько интимны отношения, связывающие петербургский и берлинский дворы. Не подвергая себя риску несомненной неудачи, мы не можем сегодня требовать от России какой-либо услуги, могущей привести к серьёзному охлаждению отношений между обоими правительствами. Но семя будущего их раздора несомненно имеется» . Международное положение начала 70-х годов давало Бисмарку достаточно оснований опасаться сближения Франции с Австрией и Россией. Самым фактом своего существования Германская империя с военной машиной прусского милитаризма, уже сумевшей показать Европе свою силу, представляла угрозу для всех своих соседей. Естественно, что это должно было содействовать их сплочению перед лицом общей опасности.
Вскоре после падения Гогенварта австро-венгерским министром иностранных дел стал Гуила Андраши, бывший участник венгерской революции. Как истый представитель венгерского дворянства Андраши видел в России и в славянах главных врагов, а в Англии и в Германии - желанных союзников. Андраши стремился к союзу с Германией, надеясь заострить его против России и привлечь к нему также и Англию. В августе 1871 г., незадолго до своего назначения министром иностранных дел, Андраши сопровождал императора на курорт Гаштейн. Там состоялось свидание императора Франца-Иосифа с Вильгельмом I и с Бисмарком.
Свидание это открыло длинный ряд монарших встреч, которые сыграли немалую роль в дипломатической истории 70-х годов прошлого века. В Гаштейне Андраши попытался вовлечь Бисмарка в фарватер антирусской политики. Бисмарк отклонил эти попытки. Он хотел иметь дружественные отношения и с Австро-Венгрией и с Россией. «Союз трёх императоров» - вот та комбинация, к которой стремился германский канцлер. Создание австро-русско-германского союза было тем дипломатическим маневром, которым он рассчитывал предотвратить возможность и грозной коалиции - Австрии, Франции и России - и менее страшной, но всё же достаточно опасной двойственной франко- русской комбинации. Бисмарк ненавидел Россию и боялся её. Но именно потому, что Россия внушала ему страх, он придавал исключительное значение поддержанию так называемых «традиционных дружественных отношений» с Россией. Он боялся войны с Россией. Канцлер знал, что эта война вследствие гигантских размеров своего театра, сурового климата России, стойкости Русского солдата, при неисчислимых людских резервах страны, её неисчерпаемых ресурсах неминуемо привела бы Германию к катастрофе. К тому же Бисмарк знал, что вооружённое столкновение с Россией почти неизбежно повлечёт вмешательство Франции и превратится в непосильную для Германии войну на два фронта.
После неудачных поисков союзника против России Андраши оставалось только одно: волей-неволей договариваться с этой могущественной соперницей Австро-Венгрии. Правда, борьба между Россией и Австрией за влияние на Балканах не прекращалась. Однако в начале 70-х годов она ещё не принимала острых форм. У России также были основания искать сближения с Австро-Венгрией. Россию пугала перспектива австро-германского сотрудничества. Русская дипломатия надеялась обезвредить это сотрудничество посредством австро-русского соглашения.
В сентябре 1872 г. Франц-Иосиф должен был приехать в Берлин, чтобы отдать визит Вильгельму I и продемонстрировать, таким образом, «забвение» войны 1866 г. Это свидание возбудило беспокойство в Петербурге. Во время смотра Балтийского флота император Александр II.....